Как сохраняются документы современных церковных учреждений
Большинство документов по истории Русской православной церкви входит в состав Архивного фонда РФ и хранится в федеральных архивах, музеях и библиотеках. В соответствии с чем специалисты все чаще выражают обеспокоенность сохранностью этих документов.
Сегодня большинство документов по истории Русской православной церкви входит в состав Архивного фонда Российской Федерации и хранится, главным образом, в федеральных архивах, музеях и библиотеках. Эти материалы доступны исследователям, однако документы современных учреждений Русской православной церкви в научный оборот вводятся крайне редко. Специалисты выражают обеспокоенность относительно степени полноты их сохранения, отсутствия в этом вопросе единого координирующего центра, степени подготовленности документов для работы с ними и их доступности для исследователей. Редакция журнала «Отечественные архивы» попросила высказать свое мнение по этому вопросу священнослужителей, церковных историков и исследователей, работающих с документами по истории церкви. Материалы «круглого стола» опубликованы в новом номере журнала «Отечественные архивы» (2007. № 4).
М.И. Одинцов, начальник отдела по защите свободы совести Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, доктор исторических наук, профессор: В соответствии с характером сложившихся к началу XX в. отношений между Российским государством и религиозными организациями, ведение церковного делопроизводства и сохранение материалов о деятельности церковных учреждений было обязанностью для всех религиозных организаций. Именно это предопределило тот факт, что мы имеем огромный архивный фонд, касающийся религиозной жизни России. Многие епархиальные архиереи Русской церкви, осознавая важность сохранения исторических свидетельств, требовали от церковных приходов, монастырей и духовных учебных заведений постоянной заботы о церковных архивах и включения в их состав не только официальных материалов, но и других самых разнообразных сведений о церковной жизни. Для примера можно сослаться на труды известного церковного и общественного деятеля митрополита Новгородского Арсения (Стадницкого). Владыка на протяжении десятилетий тщательно собирал документы и материалы, с которыми работал и которые получал от многочисленных корреспондентов. Его огромный личный фонд, хранящийся ныне в ГАРФ, является неиссякаемым кладезем сведений по истории Русской церкви XIX–XX вв. Такого же подхода к архивным материалам он требовал и от своих подчиненных везде, где ему довелось служить.
После революционных событий
Но отдадим должное и тем бессребреникам 1920–1930-х гг., которые правдой и неправдой сумели убедить некоторые из государственных хранилищ принять «поповские документы». Благодаря им мы, к примеру, можем видеть, читать и исследовать подлинники материалов Поместного церковного собора 1917–1918 гг. Чрезвычайно полезны были усилия по сохранению материалов о церковной жизни и таких представителей большевистской элиты, как В.Д. Бонч-Бруевич, П.А. Красиков А.В. Луначарский, П.Г. Смидович.
Парадокс, но «спасателями» многих церковных документов выступали и всякого рода карательные, контролирующие или идеологические учреждения советской эпохи. Понятно, что делалось это исключительно из прагматических устремлений, но этот документальный пласт зачастую оказывается единственным источником наших сведений о религиозной жизни в СССР. Таковым, к примеру, является фонд Совета по делам религий РПЦ (позднее – религиозных культов), хранящийся в ГАРФ и содержащий десятки тысяч единиц бесценных документов.
Разрушение СССР вновь пагубным образом сказалось на церковных архивах, обрекая их на разделение и утраты.
Доступность церковных архивов – это проблема не сегодняшнего дня. Достаточно вспомнить, как трудно порой было российским историкам, обращавшимся к церковной тематике, «проникнуть» не только в архивы действовавших церковных учреждений, но и в фонды государственных архивов, содержащих необходимую для их исследований информацию по государственно-церковным отношениям. Зачастую требовались многочисленные справки, разрешения, согласования, проверки. Так и в советскую эпоху архивы церковных учреждений или иных, соприкасавшихся с ними учреждений находились в государственных хранилищах на «закрытом» хранении и фактически были недоступны. Лишь последние два десятилетия существенным образом изменили ситуацию, и исследователи могут работать с этими материалами. И мы должны вновь и вновь благодарить всех архивистов, которые сохранили документы по истории нашего Отечества.
Советский период обострил проблему архивов действующих религиозных учреждений. Они не были востребованы государством; частных архивов, куда их можно было поместить, не существовало, и в результате их судьба во многом зависела от личной инициативы и желаний конкретных церковных служителей. Можно утверждать, что к концу советского периода таковых церковных архивов практически не имелось.
Несколько по-другому складывались судьбы архивов при религиозных центрах, в том числе при Московском патриархате. В послереволюционный период все они начинали с нуля, поскольку ранее принадлежавшие им документы и материалы были реквизированы в ходе различных неоднократных обысков. Постепенно формировался новый массив документов, который был полностью закрыт для светских исследователей. Такое положение сохраняется и сегодня, когда практически каждая церковь имеет подобного рода архив. Очевидно, назрел вопрос о выработке правил, согласно которым эти архивы могли бы поступать в государственные хранилища.
Архимандрит Макарий (Веретенников), магистр богословия, профессор Московской духовной академии, лауреат Макариевской премии: Архивы и материалы, содержащиеся в них, – это хранилища нашей памяти, наше наследие, настоящее и будущее. Первоначально на Руси архивы существовали при княжеских резиденциях, архиерейских кафедрах, монастырях, храмах, в боярских усадьбах и т.д. Материалы канцелярии, выходившие из непосредственного употребления, откладывались и хранились отдельно. Позднее они выделились как самостоятельные, прежде всего, государственные учреждения. При этом была продолжена сложившаяся традиция тщательного и бережного учета и хранения документации. На судьбах церковных архивов сказывались тенденции внутригосударственной политики.
После революции Церковь лишилась земельных угодий, затем – функции фиксирования гражданского состояния населения; соответствующая же документация была передана в государственные учреждения, а спектр церковных документов сузился. Начавшиеся затем гонения на Церковь и духовенство привели к массовому уничтожению церковной документации. Сохранившиеся церковные документы в архивах – это лишь некоторая часть делопроизводственного церковного фонда. Следует отметить, что сохранение документации, «вещдоков», в последующее время в обстановке постоянных репрессий было достаточно опасно. Затем репрессивные меры против Церкви ослабли, но идеологический гнет продолжался и не ослабевал до самого последнего времени. Однако жизнь шла и находила определенное отражение в документах. Но в Церкви чаще работали люди, достигшие пенсионного возраста, «воспитанием» которых власть меньше занималась и меньше их тревожила. Правда, профессиональность таких кадров могла оставлять лучшего, однако в условиях выживания Церкви это было вполне приемлемо. Состояние же церковных архивных материалов зависело от качеств персонала, через руки которого они проходили.
С началом перестройки возник диалог общественности и
духовенства. В январе
Б.Л. Фонкич, член-корреспондент Афинской академии, член Международного комитета по греческой палеографии, почетный доктор Солунского университета им. Аристотеля, доктор исторических наук, профессор: Думаю, что почти 50-летний опыт изучения греческих рукописей и документов, работа в библиотеках и музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Киева, Львова, Венеции, Ватикана, Флоренции, Мюнхена, Берлина, Афин, афонских монастырей, Оксфорда, Лондона, Парижа, Мадрида, Софии и многих других позволяют мне сказать несколько слов о греческих рукописных книгах и документах, хранящихся в монастырях христианского Востока.
До нашего времени дошло почти 65 тыс. греческих рукописей IV– XIX вв., тысячи документов византийского и поствизантийского периодов греческой истории. Почти половина греческих рукописных книг (вероятно, около 30 тыс.) находится в различных хранилищах греческого мира (в границах четырех восточных патриархатов); что касается документов, то, по-видимому, не менее 90 % их принадлежит греческим монастырским архивам и находится как в самой Греции (Афон, Метеоры, Патмос, Фессалоника и др.), так и на Синае, в Палестине, в Каире.
Если все рукописные фонды, сосредоточенные в государственных хранилищах Европы, уже давно доступны для изучения, то монастырские собрания греческого ареала, будь то рукописные книги или документы, и по сей день остаются, по существу, недоступными для их научного освоения, для систематической работы над ними. Разумеется, та ситуация, которая существовала в XIX в., давно и значительно изменилась в лучшую сторону: многие монастырские библиотеки и архивы теперь хорошо оборудованы, при желании можно получить даже микрофильм или другую копию какого-либо материала, кое-где ведется (или планируется) каталогизация фондов. Но при всем этом даже в уже, казалось бы, давно освоенных наукой местах специалист может столкнуться с нежеланием хранителей открыть свои фонды, выдать нужные материалы, вообще показать хоть что-то. В нашей среде хорошо известен случай, когда в 70-х гг. XX в. знаменитому бельгийскому ученому Жаку Норэ синаиты отказались выдать для работы 17 рукописей Григория Назианзина. Я сам, несмотря на все свои связи и знакомства в греческом ученом мире, сталкивался с отказами (причем «объяснения» причин были на уровне откровенного вранья) в Метеорах, на Патмосе и даже на Св. Горе.
Несколько легче дело обстоит, когда вас интересуют рукописные книги. Если же доходит до документов, то можно натолкнуться на препятствия, для преодоления которых не хватит и целой жизни. Достаточно вспомнить предысторию издания французскими византинистами «Архивов Афона»! Существуют хранилища, которые бывают закрыты для кого бы то ни было десятилетиями. Вот уже многие годы, например, Лавра св. Афанасия на Афоне не желает пускать специалистов для изучения своих фондов.
Все было бы хорошо, если бы сами владельцы хотели и умели исследовать и каталогизировать рукописи и документы. Но ведь этого почти никогда не бывает! В лучшем случае привлекаются специалисты со стороны, однако это крайне редко приводит к положительному результату.
Мне представляется, что преодолеть сложившуюся ситуацию – по крайней мере, в ближайшие десятилетия – невозможно: в греческом обществе нет сил, которые были бы заинтересованы в этом – ни среди светских деятелей науки и культуры, ни, тем более, в среде Православной церкви.
Е.В. Старостин, председатель секции по проблемам документов церковных архивов Центрального совета Российского общества историков-архивистов, доктор исторических наук, профессор: Русская православная церковь внесла огромный вклад в развитие хозяйственной, социально-политической и духовно-культурной жизни России. Целые века нашей истории оказались бы сплошным белым пятном, если бы не сохранились исторические памятники, вышедшие из недр РПЦ. Поколения живущих, как минимум, должны быть благодарны безвестным хранителям нашего общего историко-культурного достояния.
В дореволюционную эпоху РПЦ создала у себя эффективную
систему хранения документов: функционировали в культурных центрах страны
церковные древлехранилища, консисторские и епархиальные архивы, прекрасные
коллекции собрали духовные академии. В начале XX в. в правительственных кругах
России серьезно обсуждался вопрос о создании на базе Архива Св. синода
центрального церковного хранилища. После
Позитивные изменения, безусловно, происходят:
восстановлено делопроизводство в церковных учреждениях и текущее хранение
документов; идет процесс воссоздания местных архивохранилищ; Патриаршая
библиотека в Андреевском подворье, наряду с изданиями, стала принимать и церковные
фонды; изучены архивы КГБ и других репрессивных органов для выявления
документов о новомученниках; появились два справочника-указателя архивных
документов по истории РПЦ; в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном
университете с
Священник Андрей
Дудин, заведующий Вятским епархиальным архивом (ВЕА): В нашей епархии архив
воссоздан указом архиепископа Вятского и Слободского Хрисанфа 31 августа
Приятно, что тема сохранения архивного наследия Русской православной церкви вновь актуальна. Изначально казалось, что она состоит лишь в отсутствии управления архивным фондом РПЦ, однако изучение комплексов документов канцелярий разных епархий показало, что архивный вопрос в Церкви – это вопрос будущего. Подавляющее большинство епархий ведет свое делопроизводство с 1960-х гг., оно было незначительным по объему, поэтому с этим комплексом вполне справляется канцелярия. Со временем, когда объемы документов епархиального делопроизводства возрастут, проблема хранения и учета архивного наследия обострится. В нашей епархии она уже решена: канцелярия хранит документы в течение 10 лет и передает в ВЕА, приходы епархий и отделы епархиального управления сдают документы каждые 5 лет, Вятское духовное училище – ежегодно. Это основной принцип комплектования нашего архива. Кроме того, на ежегодном епархиальном собрании заведующим архивом делается особый доклад, в котором он указывает на недостатки в этой работе на приходах и способы их устранения.
Сегодня в ВЕА 15 тыс. ед. хр., 47 фондов, в том числе
старопечатной и рукописной книги XVI–XX вв. Большинство документов относится к
послереволюционному периоду. Это не случайно, так как подавляющая часть
церковных архивов, в том числе архив Вятской духовной консистории, после
закрытия епархии в
ВЕА проводит экскурсии по храмам и монастырям города, принимает участие в паломнических поездках, ежегодных Трифоновских образовательных чтениях. Сотрудники архива готовят публикации на исторические темы в областных периодических изданиях и епархиальной газете, экспозиции в музеях, выставочных залах не только Кировской области, но и в других городах России, в частности в Москве, Вологде, Костроме.
В
Значительное внимание в архиве уделяется обновлению
материально-технической базы. В
В.Ф. Козлов, заведующий кафедрой региональной истории и краеведения ИАИ РГГУ, кандидат исторических наук, доцент: Проблема доступности и использования архивных документов об истории и судьбах храмов и монастырей сегодня становится все более актуальной. С начала 1990-х гг. только РПЦ переданы десятки тысяч храмов и часовен, которые приходится восстанавливать, собирая для этого материал в архивах, библиотеках и музеях. Перед общинами встают также задачи написания и издания полной истории храма и прихода, организации текущего архива, а иногда простой музейной экспозиции.
Известно, что практически все крупные архивы Церкви вскоре
после революции
Такое же право следует дать Церкви в лице ее приходских и монастырских общин при копировании хранящихся в государственных архивохранилищах документов учреждений (административные отделы, церковные столы, культкомиссии, комитеты и др.), занимавшихся в 1920–1980-е гг. надзором за храмами, ремонтно-реставрационными работами и хранением движимых памятников (реставрационные мастерские, музеи и др.). В условиях почти полного прекращения документирования храмами своей жизни в советскую эпоху в фондах вышеперечисленных государственных учреждений сохраняется часто уникальная информация о последних годах жизни храма, его закрытии, судьбе имущества. Современные приходы должны иметь также преимущества в использовании этих документов.
Особенно велика для возрождаемых храмов проблема доступности изобразительных источников – чертежей, планов и, конечно, фотографий. Так, например, за копирование фотографий в фототеке ГНИМА им. А.В. Щусева (фонды Московского археологического общества и Центральных государственных реставрационных мастерских) с прихожан, как, впрочем, и других категорий исследователей, требуют непомерно высокую цену. Современные церковные приходы сильно пострадали от государственного атеизма в известные времена, и им должны быть предоставлены максимально благоприятные условия пользования хранящимися в государственных архивах документами.
В то же время и у современной РПЦ немало архивных проблем. Мы почти «потеряли» 20-летнюю историю возрождения храмов и монастырей – быть может, один из самых ярких и интересных периодов в истории Церкви. Подавляющее число приходских общин не ведет систематической записи событий своей современной истории, поэтому многие вопросы образования общин, передачи храмов верующим, ремонта и реставрации, благоукрашения, организации приходской жизни так и остались незадокументированными. Современная приходская отчетность оставит истории сухие, краткие и довольно скучные отчеты. Возможно, нужно вспомнить обязательную до революции практику ведения в каждом приходе подробной церковной летописи.
Храмы, монастыри играют все большую роль в современной
социокультурной жизни городов и сел, региональной истории, развитии
краеведческого движения. Организация системного документирования
церковно-приходской жизни и тесное сотрудничество Церкви с центральными и
региональными архивными учреждениями – важнейшая общая задача. Кстати, такое
сотрудничество могло быть нацелено также на архивную обработку и введение в
научный оборот и до сих пор недоступных исследователям материалов о
деятельности Церкви после
Протоиерей Борис Даниленко, директор Синодальной библиотеки Московского патриархата, кандидат богословия: Судьба церковных архивов в современной России тревожит многих специалистов, и это неспроста. До революции архивное дело Русской православной церкви, а точнее – Ведомства православного исповедания, было поставлено на должную высоту. Когда в наше время мы говорим об образцовом церковном архиве, в первую очередь на память приходит архив Святейшего синода, находившийся до последнего времени в недрах Российского государственного исторического архива в Санкт-Петербурге в здании Синода. К сожалению, уже не первый год этот архив недоступен для исследователей. Синодальный архив, между тем, был не только образцом в отношении систематизации и сохранности уникальных документов, но и примером стабильности архивного хранения. С момента своего создания и до первых лет начавшегося тысячелетия он находился на одном и том же месте, известном каждому церковному ученому, каждому российскому историку-архивисту.
В Синодальном архиве хранятся материалы, касающиеся строительства церквей и монастырей XVIII–XX вв.: развертки фасадов, выполненные тушью и акварелью с особенным художественным даром. Многие из дел архива содержат поистине уникальные сведения, касающиеся биографий российских иерархов. Без знания этого архивного собрания невозможно говорить о материалах Учебного комитета и православных духовных миссий, личных собраниях церковных ученых и незавершенных издательских проектах.
Тот, кто имел счастье работать с синодальными документами в здании на Сенатской, открывал старые папки-картоны с подписями, сделанными фиолетовыми чернилами незабвенным К.Я. Здравомысловым, последним начальником Синодального архива, может без преувеличения сказать: «Я причастен Синодальной эпохе». Папки эти стояли на древних стеллажах, сделанных много десятков лет назад, их строй и лад не смел нарушить никто… Можно было лишь дивиться тому, что ни Первая империалистическая война, ни Октябрьская революция, ни Великая Отечественная война, ни блокада Ленинграда, ни репрессии 1930–1950-х гг., ни «хрущевская оттепель» с ее атеистическими заморозками никак не отразились на судьбе, точнее – месте расположения в культурном пространстве города на Неве этого церковного сокровища. В наше время Синодальный архив, как и весь РГИА, перемещен на новое место, и можно лишь тешить себя надеждой, что пройдет немного времени и мы, как и раньше, сможем пользоваться его сокровищами.
Конечно, условия работы в архиве были плохими. Помнится, как пять лет назад оказавшись там в морозные зимние дни, я поражался стойкости работников архива: они, укутанные в пуховые платки, работали при температуре тринадцать градусов. Вид у них был, как у январских снегирей… И самим исследователям было сложно работать в плохо отапливаемых помещениях, но прежде всего стоит преклониться перед героизмом служащих архива, продолжателей дела своих дореволюционных предшественников. Они-то и стали чуть ли не единственными противниками перемещения архива.
Я считаю, что была совершена чудовищная ошибка. У каждого места есть свой гений. И, конечно же, был genius loci и у Синодального архива. Уцелел ли он? Наверное, каждый из исследователей, работавших с документами этого собрания, вправе как персонифицировать такого гения, так и отрицать сам факт его существования. Но это дело личное… А вот распоряжаться столь вероломно судьбой самого значительного церковного архива России никто из нас не вправе! Видно, опять впопыхах забыли об ученом сообществе – историках, филологах, богословах, словом, о всех тех, кто знает толк в архивном деле…
Будущая судьба личных архивов современных православных иерархов, клириков, церковных ученых – это тоже вопрос, по поводу которого приходится переживать сегодня. В России еще в прошлом столетии была жива некая культура эпистолярного жанра. Люди писали друг другу письма. Существуют уникальные собрания, включающие переписку церковных иерархов, церковных ученых, представителей белого и черного духовенства и просто русской интеллигенции с духовными лицами. Достаточно вспомнить, наверное, лучшее в этом отношении собрание Н.Н. Глубоковского, хранящееся в «Доме Плеханова», в филиале отдела рукописей Российской национальной библиотеки. Люди писали друг другу, потому что не имели возможности говорить «уста к устам», не могли встретиться лично. Письма эти заключали в себе все: и рассказы о случившемся в научно-академическом и церковном мире, и реакцию на те или иные события в дореволюционной России. Письмам доверялись самые сокровенные мысли, которые были подчас оформлены в виде целых эссе, очерков… Но прошло время, и все изменилось. Сначала появился телефон, потом Интернет, и, наверное, по прошествии нескольких десятилетий о работе современных ученых-гуманитариев вообще и богословов в частности уже невозможно будет говорить по материалам их переписки. Мне кажется, сейчас наши письма носят сугубо канцелярский, уведомительный характер. Даже в церковной среде они обычно не имеют научного значения. Обсуждение того или иного события происходит отнюдь не в привычной для наших предшественников форме – в лучшем для позднейших исследователей случае оно сводится к электронной переписке. Трудно найти письменное послание, возникшее в течение последнего года, которое проливает свет на тот или иной исследовательский вопрос в области, например, церковной истории. Исключение – международная переписка. Иногда ученые все-таки доверяют еще запискам и письмам свои самые сокровенные мысли, обращаясь к далеким коллегам. Но это, скорее всего, своеобразная дань конспиралогии минувших лет.
Одной из проблем современных церковных архивов является и то, что они, как и родственные им библиотеки и музеи, возникают стихийно. Нет каких-либо общецерковных предписаний о необходимости их создания при епархиальных управлениях, монастырях, духовных учебных заведениях и, тем более, приходах. Там, где находятся инициативные и достаточно подготовленные в профессиональном отношении специалисты, что-то получается. Существуют, слава Богу, добрые примеры. Конечно, «в силу служебной необходимости» во всех церковных учреждениях рано или поздно возникают делопроизводственные архивы. Но организованного «архивного пространства» в Русской православной церкви до сих пор не существует. Нужны диалоги: диалоги между людьми, которые работают как церковные ученые в светских архивах, в светских рукописных собраниях, и между специалистами, которые, представляя интересы государственных учреждений и неких светских институтов, работают или хотят работать с церковными материалами. Мне кажется, что совместные конференции, встречи, диалоги проводятся редко.
Воссозданная в
Завершая сказанное, замечу, что нам, церковным людям, хотелось бы видеть в деятельности государственных архивных учреждений современной России образец, которому можно будет подражать, не опасаясь за ответ пред Богом и людьми.
Источник: Полит.Ру
Комментарии 0